Дурц и Ки писал(а):Машков смотрел на бескрайние плюканские пески и ощущал, что в горле у него першит, а в глаза что-то попало – может быть, этот самый песок. Хотя нет, где бы...

Сморгнув несколько раз, Машков затянул песню, которую лет двадцать назад он пел в хоре пограничников:

На речке, на речке, на том бережочке
Мыла Марусенька белые ножки.

Мыла Марусенька белые ножки,
Мыла, белила, с собой говорила.

Плыли к Марусеньке серые гуси,
Серые гуси, лазоревы очи.

Кыш вы, летите, воды не мутите!
Будет Марусеньку свекор бранити.

Будет Марусеньку свекор бранити,
Свекор бранити, свекровка журити.

Где ж ты, Марусенька, долго ходила,
Долго ходила, кого полюбила?


На Би в этот момент стоило посмотреть. Он слушал с таким наслаждением, какое не отражалось на его физиономии даже в моменты лизания КЦ. А когда Машков допел до конца – Би зажмурил глаза на пару секунд, снова открыл их и медленно сказал:
- Запомнил. Спасибо, брат-пацак. Ах, какая прекрасная песня! Я её понимаю так...
- Ну-ка, ну-ка? – Машкову стало интересно, как именно Би её понимает.
- Замужняя дочь Высокого Господина, - начал «переводить» Би, - моет в бассейне, полном воды, свои белые ноги. А в это время к бункеру, где она обитает, летит звено пепелацей, и все они – неброского серого цвета, иллюминаторы же в них, как водится, синие. Однако благородная дама передаёт пилотам по мыслесвязи: «Летите прочь! Вас в эту воду всё равно не пустят! Если немедленно не повернёте назад - мои старшие родственники очень разгневаются! Они и так уже пытаются выяснить, где я так долго пропадала и не трогал ли мой нос кто-то из вас!»
- Ну... в общем, правильно, - выдавил из себя Машков. Он чуть не задохнулся от подобного истолкования песни. У него просто не было слов.
- Слушай, родной... - нервно начал Би. - Может, тебе моя просьба слишком наглой покажется...
- Ну-ну? – подбодрил его Машков.
- Можно мы с Уэфом эту песню петь будем? – дрожащим голосом сказал Би. – Публике? За деньги? Ты не нажалуешься потом судье, будто мы у тебя песню украли? Ты ведь прораб, твоя жизнь обеспечена. А нам, несчастным артистам, надо же скопить капитал, прежде чем мы окончательно состаримся! Можно, а?.. Ну я тебя прошу...
Глаза у артиста были собачьи. Машков почувствовал себя невероятно мерзко, хотя ничем не обидел Би и не собирался обижать его впредь.
- Да что ты... - сказал Машков, и Би сник на глазах: решил, что ему сейчас откажут. – Да я не возражаю. Пойте, ради бога. Вся выручка ваша. – Машков старался не смотреть на просиявшего, не верящего своим ушам, ахающего от радости пацака. – Что я, зверь, что ли – судье на вас жаловаться?
«Зверь – значит чатланин... - вспомнил про себя Би. – Есть ещё во Вселенной пацакская взаимовыручка!»
- Да и права я такого не имею, - продолжал Машков. – Песня эта не моя. Она – народная.
- Как так – «народная»? – встрепенулся Би. – Это я не понимаю.
-Ну... автор неизвестен, - пояснил Машков. – И не зарегистрирована ни на кого, можно свободно петь, - добавил он.
У артиста в глазах стояли слёзы благодарности. «Расточительные всё-таки на Земле пацаки, - подумал он. – Хватки у них нет. Избалованы обилием КЦ и воды. На таком товаре – и никто не наживается!!! Уэф, ты понял, что дядя Вова говорит? Он ведь не врёт!»
«Всё я понял! Начинай разучивать песню!» - мысленно отозвался Уэф. Он весь подобрался в предвкушении щедрых гонораров.
«Конечно, конечно. – Би начал молча разучивать песню, а параллельно продолжал неслышный разговор. – Видишь? Дядя Вова – просто необходимый пацак! Его не только на КЦ можно развести. Эти КЦ мы ещё то ли получим, то ли нет. А такая песня, да она нам...»
«Кю! – перебил его Уэф резким мысленным импульсом. – Не смей думать так о КЦ! Мыслю – получим... значит, получим! Понял?»
«Погоди, не пори горячку. Я имею в виду – а вдруг эта их Земля не в Базовой Тентуре находится? Вдруг она в Антитентуре? Что тогда, родной?»
«Кю!!! Я тебе что приказал? Я тебе даже думать на эту тему запретил! По мозгам захотел, пацак?! Я тебе ещё не простил скрипку!»
«Всё, всё. Ку, мой господин», - примирительно помыслил Би.
«То-то, - подобрел Уэф. - Я с тобой согласен: дядя Вова мужик полезный. А вот Скрипач всё-таки не нужен. Зачем ты за него просил – не понимаю. От дяди Вовы, что ль, глупостью заразился?»

В частности - не слишком ли сентиментальным получился в этой сцене дядя Вова?

На Би в этот момент стоило посмотреть. Он слушал с таким наслаждением, какое не отражалось на его физиономии даже в моменты лизания КЦ. А когда Машков допел до конца – Би зажмурил глаза на пару секунд, снова открыл их и медленно сказал:
- Запомнил. Спасибо, брат-пацак. Ах, какая прекрасная песня! Я её понимаю так...
- Ну-ка, ну-ка? – Машкову стало интересно, как именно Би её понимает.
- Замужняя дочь Высокого Господина, - начал «переводить» Би, - моет в бассейне, полном воды, свои белые ноги. А в это время к бункеру, где она обитает, летит звено пепелацей, и все они – неброского серого цвета, иллюминаторы же в них, как водится, синие. Однако благородная дама передаёт пилотам по ментальной связи: «Летите прочь! Вас в эту воду всё равно не пустят! Если немедленно не повернёте назад - мои старшие родственники очень разгневаются! Они и так уже пытаются выяснить, где я столь долго пропадала и не трогал ли мой нос кто-то из вас!»
- Ну... в общем, правильно, - выдавил из себя Машков. Он чуть не задохнулся от подобного истолкования песни. У него просто не было слов.
- Слушай, родной... - нервно начал Би. - Может, тебе моя просьба слишком наглой покажется...
- Ну-ну? – подбодрил его Машков.
- Можно мы с Уэфом эту песню петь будем? – дрожащим голосом сказал Би. – Публике? За деньги? Ты не нажалуешься потом судье, будто мы у тебя песню украли? Ты ведь прораб, твоя жизнь обеспечена. А нам, несчастным артистам, надо же скопить капитал, прежде чем мы окончательно состаримся! Можно, а?.. Ну я тебя прошу...
Глаза у артиста были собачьи. Машков почувствовал себя невероятно мерзко, хотя ничем не обидел Би и не собирался обижать его впредь.
- Да что ты... - сказал Машков, и Би сник на глазах: решил, что ему сейчас откажут. – Да я не возражаю. Пойте, ради бога. Вся выручка ваша. – Машков старался не смотреть на просиявшего, не верящего своим ушам, ахающего от радости пацака. – Что я, зверь, что ли – судье на вас жаловаться?
«Зверь – значит чатланин... - вспомнил про себя Би. – Есть ещё во Вселенной пацакская взаимовыручка!»
- Да и права я такого не имею, - продолжал Машков. – Песня эта не моя. Она – народная.
- Как так – «народная»? – встрепенулся Би. – Это я не понимаю.
-Ну... автор неизвестен, - пояснил Машков. – И не зарегистрирована ни на кого, можно свободно петь, - добавил он.
У артиста в глазах стояли слёзы благодарности. «Расточительные всё-таки на Земле пацаки, - подумал он. – Хватки у них нет. Избалованы обилием КЦ и воды. На таком товаре – и никто не наживается!!! Уэф, ты понял, что дядя Вова говорит? Он ведь не врёт!»
«Всё я понял! Начинай разучивать песню!» - мысленно отозвался Уэф. Он весь подобрался в предвкушении щедрых гонораров.
«Конечно, конечно. – Би начал молча разучивать песню, а параллельно продолжал ментальный разговор. – Видишь? Дядя Вова – полезный пацак! Его не только на КЦ можно развести. Эти КЦ мы ещё то ли получим, то ли нет. А такая песня, да она нам...»
«Кю! – перебил его Уэф резким ментальным импульсом. – Не смей думать так о КЦ! Мыслю – получим... значит, получим! Понял?»
«Погоди, не пори горячку. Я имею в виду – а вдруг эта их Земля не в Базовой Тентуре находится? Вдруг она в Антитентуре? Что тогда, родной?»
«Кю!!! Я тебе что приказал? Я тебе даже думать на эту тему запретил! По мозгам захотел, пацак?!»
«Всё, всё. Ку, мой господин», - примирительно помыслил Би.
«То-то, - подобрел Уэф. - Я с тобой согласен: дядя Вова мужик полезный. А вот Скрипач всё-таки не нужен. Зачем ты за него просил – не понимаю. От дяди Вовы, что ль, глупостью заразился?»

"Может, у него [этого земного пацака - О.Т.] перцепция начала помаленьку появляться?"

Фишка ещё и в том, что на Плюке и на других тантафских планетах Кин-дза-дзы нет привычного нам разделения на "шибко научную" и "более простецкую" терминологию. Это разделение ощущается одичавшими телепатами как чужеродное. Они об этом разделении вспоминают, только когда из вежливости или ради удобства начинают общаться словесно, на языках с носителями этих языков.
В привычном обиходе этих тантафов умер язык - значит, умерли и стилистические нюансы.

Господин ПЖ писал(а):...вы же пишете свой роман для тукуцев...

Воля ваша, но мне очень режет глаз слово "зарегистрирован", "перцепция", "Базовая Тентура" и т.п. в данном антураже. Как новенький ноутбук в средневековом интерьере.

Дмитрий писал(а):Яша Насколько мне помнится, Шулейкин мурлыкал: "Левая и правая-две галоши парою...".